ОНN.NОн — весьма обычный человек. Ведь мало на чьё чело век наложил печать гениальности… И она — ничуть не сложнее его, разве что — чуть нежнее, в силу возраста и … принадлежности… Для неё он — скопление мнений чужих, но, по обыкновению своему, она не считается с негативом и позитивом, исходящими игриво и лживо, безразлично и так, что — прощается, от десятков друзей и лжедругов, вынужденных и честных врагов… Она просто, как творческий человек, написала с него новый образ: гениальный и — чуть ли не горец… (Припечатал же чьё-то чело этот век!) И теперь он, не зная сам, не спросясь, разгулялся по мечтам воспалённого чувством сознания… Сей рассказ не достоин конца — его нет. Но пусть в клюве птицы — гонца он достигнет… предмет обожания…15.05.04* * *Как будто — не люди За кривым забором лежат рядом… И. БродскийОни убивали своих же… Их сволочи ниже и ниже Тяжелыми сапогами Втаптывали с головами В зловонную грязь, Как последнюю мразь… Клейма — родные знаки… И не было даже бараков… И как сорняки истреблялись — И памяти даже не оставалось… Как будто — не люди… А если всё же на блюде — Лишь смерть или унижение… И не было им прощения За то, что вот здесь родились И пройти здесь должна была жизнь. Бездумно А когда-нибудь город этот Ласкать будет солнечный свет, И ветер теплый причешет Его золотым гребнем рассвета, И майский ливень умоет Младенцев ладони — листву, И окна глаза откроют, Улыбнувшись, едва проснувшись. Но пока город в мрачных раздумьях, И пока люди в мрачных одеждах; Живут не беспечно — бездумно, В утопии — и без надежд. Белоснежная Я хочу подарить тебе… мечты об искрящемся снеге. Ведь ты знаешь, как он с небес умирая, падает в неге… как он ищет последний приют на холодной земле и губах… как под фонарём смеются искры… и не опишешь в словах этой белоснежной грусти… не опишешь… и я не смогу… давай её просто… друг другу дарить, и пусть останется тёмная грусть в снегу. Налей Опущены веки… Дождя ресницы дрожат. Не осушены ветром, готовы разбиться, луж бокалы стоят; в них фонарей жестокие льдинки звенят. Не грусти… налей солнца из крынки неба… Пьяного мыслями Взгляд малиновый глаза прищуренного Солнца в закате, вечером пьяного. Пьяного мыслями родом с востока, где невысокого неба — взгляд быстрый. Косы растрёпанные ветра загнанного — грива коня гнедого по траве топтаной… Взгляды детские — насмешки ранних цветов. Зов из вечных снов восточными предками… Взгляд хмельно-счастливый, в золоте волос игривый… Не спутать Серый асфальт вечных дорог в пустых глазах. Светлая даль — вечный порог в мятежных снах. Вечных дорог долгая нить, нить без иглы — маленький срок для верениц слёз и улыбок… Тонкая нить из паутины… трудно распутать… Лица… пасть ниц в зелёную тину, чтобы не спутать. Как живое Вино или тёплая кровь? Уйти или всё же остаться? Вино — просто сладкая водица, Уйти — не успеть насладиться… А кровь — горяча, как живое; Остаться… Взгляд или безликие тайны? Рука или вздох на прощанье?.. В глазах — уже не ошибёшься, Руки — с полным сердцем коснёшься… А ночь — глубока и безбрежна И плачет так нежно… Море города В грусти прилунили фонари. Город одиноко притуманился, Ждёт, чуть задремав, он озарения — Сколько до зари ещё осталось?.. Небо задождило мелкой брызгой — Плачет о надеждах обезлунивших. Грусть его туманна и изысканна, Так грустят лишь… города, осунувшись. Дрожь во взгляде у иллюминаций — Перед днем рабочим пыль вдыхали; Им мешать коктейли из абстракций, Чтоб лица отраженьем полыхали… Грустно. Отуманен кем-то город — Может, оттого он и в печали… Жить бы и тоскливость брать измором, Только море города устало. Капли Мерзко — материализовавшийся туман в капли. Мерзко, и можно вырваться из капкана вряд ли. Вряд ли промёрзший день откроет солнце в небе. Капли такие мелкие — и не дают проснуться… Где бы найти сухую крышу… хотя бы стены… Где бы найти тепло руки и быть спасённой… Капли — на тканях трещинами растеклись где-то… Вряд ли промёрзший день откроет глаз, просыпаясь, светлый… Сердцехранитель Моему сердцехранителю очень грустно этим вечером. Он расстроен из синей обители вернулся с деловой встречи… Там общим решеньем повысили ( и грозят даже из души выселить… ) налог на тепло и свет солнца, которого так давно нет… Тех, кто не хочет, но может воевать, — в войска сформировывать, а тех, кто не может, но хочет стихи писать, — арестовывать, а тем, кто мог и желал бы любить, — писать объяснения… Мой сердцехранитель устал и уснул, положив голову на колени мне… Явь В снах — фантасмагория, явь — психоделия; Солнце в Синегорию скорбно удалилось. Сгорбившийся город груб от жизни, что свалилась на кости давно мёртвых труб и на дороги-жилы… Люди — вряд ли смотрят в небо, нет места там их взгляду, нет дела… Скоро это небо не подарит радуг. Всё чаще льётся кровь из ран от крыльев птиц из стали. А может, не завёрнут кран… сантехники устали… В снах — призраки, что телом есть, но потеряли тени… В снах солнцу не дано нагреть температур кипения… А явью называют свет… иллюзию рассвета… и просто — чёрно-белый цвет … гибель для поэта… Проснувшись …Даже ветер замолчал к утру. Упал в осколки снега трупом. Даже капелька луны иссохла, как ненужный старый пёс — издохла… Никому бы этих снов не видеть, не хватало мне ещё ясновидеть… Ясно видеть глаза мёртвых лиц — взгляд не можешь, но так хочешь забыть. Ясно видеть сумрак солнечного света и тела — неестественного цвета… Видеть возгласы панического страха и дома, от ветра павшие прахом. Видеть лица, искажённые испугом, слышать трель и вместе — выстрелов ругань. Слышать шелест листьев… но не деревьев, слышать крики птиц, изорванных в перья. Вспоминать рассвета рваные раны, проводов дрожащих нотные станы, вспоминать… проснувшись… в утреннюю синь уперев взгляд… как будто бы сквозь дым… В сонных квартирах Послушай, я напишу тебе ветер, который разнесёт белый пепел сгоревших в осени жёлтом костре последних и… неудавшихся встреч, который ласкает воды морские и лепит новые краски на холсты, прячется в розовые кусты… засыпает. И кажется всё простым. Посмотри, я напишу тебе вечность, вечность скитаний по Пути Млечному, радости встреч, что ещё не спалили, радостной грусти при слове "были"… Вдохни аромат лунного света, кристального зимнею ночью, а летом — текущего с неба жидким сапфиром… лунных квадратов в сонных квартирах… В сонных квартирах… тихо спят люди: утро — тяжёлое, день их был труден… А я — написала тебе этот ветер, Вечность, что встретилась мне в этот вечер, волны Луны, водопады свечений… Но прочтёшь всё лишь утром ты… к сожаленью… (период особого романтизма…) Глаза Цинизм, тревога, нежность, ласка, попытки тщетные поверить в сказку, надежда, паника, беспечность, попытки жалкие постигнуть бесконечность, остатки снов, тоска, желанье, попытки встретить где-то пониманье, и — вдруг в одних дрожит слеза… И я смотрю. Вокруг. Глаза… Дверь в ад Мне ветра порывом открыло дверь в ад, где жгут листопад. Он горит диким пламенем. Каменный над ним свод из дождливых пород. Но совсем я другое искала, не туда я попала… Я туда не попала, где солнце льётся по скалам, где рядом и недосягаемо небо, где никто — из таких, как я, — не был, где ветра порывом столько истин открыло… А смог бы ты? А смог бы ты пережить пространство? Время — да, кто смог, тот приручил… Но как быть, если наедине остаться пред ликом неба, пред очами светил, наедине с бескрайним, безбрежным морем свободы, не боясь, признаться жизни в любви, когда твоё отраженье качают воды …когда никто не придёт — зови не зови, когда ты ищешь взгляд, но не находишь края, и в грусти утопая, хочешь там остаться?.. Ты смог бы жить так, ничего не зная?.. Смог бы так одиноко пережить пространство?.. Мне грустно Мне грустно… оттого, что эти дикие пляски букв только греют меня, как на небе солнечный круг, оттого, что тёплым светом наполненный взгляд и безумных, но радостных чувств голубой водопад, нежных роз лепестки поцелуев и капли росы, лёгкий взмах крыльев бабочки — чьих-то тёмных ресниц и касанье руки, от которого тьма заискрится, — это всё кто-то смог подарить тебе раньше… чем я поняла, почему (как-то мельком взглянув на тебя) мне грустно… Стать пеплом Огонь пожаловал свой жар губам, глазам усталым, что по ночам так исступлённо ответ искали, стать опьянёнными пожелал… И темень ночи молчала гулко… Лишь звёзд высоких мерцанье стуком по жилам билось, по венам кралось… Не исцелились заката раны, но кто-то верный, подшпорив ветер, при лунном свете, стать пеплом кем-то сожжённой жизни, размытым ветром, разбитым в брызги, спешил. Опешил перед кострищем… И ходом пешим по пепелищу своей дороги молчал и брёл… …дарив немногим, не приобрёл… Закрыть глаза Закрыть глаза и вперёд шагнуть, Шагнуть затем, чтобы не заснуть Под монотонный шорох сознанья, Не умереть от тоски незнанья… Шагнуть в пространство над безумной бездной С двумя лишь мыслями: что — бесполезно, И остаётся упасть на камни… Или — шагнуть с этой узкой грани И обрести крылья для полёта, И воспарить до таких высот, Где будет поздно о судьбах думать, А лишь словами касаться струн, Где — не искать их в густых созвездьях, Лишь светом звёзд сеть дорог невестить… …Закрыть глаза и спросить о страхе Себя, что в снах рассыпался прахом, А наяву — неотступный спутник, Сковавший пристальным взглядом руки… Как быстро тает свет… С тобою рядом быть… глухим оврагом — разделёнными. Печальным взглядом не остыть, а греться слабо над углями раскалёнными, ещё мерцающими где-то рассветом тающим с порывом ветра… …Как быстро тает свет, как обрастает цветом под утро время тёмное… и, скинув бремя дрёмы… с тобою рядом быть печальным взглядом, не остыть… В небо Акриловое чёрное небо над головами. По нему кто-то маленькими снежными руками, Вероятно, убегал от большой белой луны… Оттолкнувшись от натянутой струны, Прыгну в это небо, в самую суматоху… Оно всегда мне казалось таким высоким, А ведь кто-то достаёт, даже на лестницу не вставая, До акрилового неба над головами… Завтра будет лучше Наверно, завтра будет лучше… Но тёмных рук ветвей промокших И неба серый взгляд, слёз полный… …пространство грусти их бездонно… И в этой сумеречной бездне Звучанье слов… подобно песне… И тишину, с которой рядом Стоишь, молчишь, и так приятно… И мысли… мысли всё о том же — О том, что может быть дороже Того, что снова оживало В душе и так лететь желало Где-то землёй и небом между, Забыть, что всё ж дорога держит… — Не вспоминать ещё не хочешь… И всё же завтра будет лучше… Среди них Снег вдыхал своими ноздрями весенний воздух зимой. Он оголил всё, что мы потеряли… сровненное с землёй… Плакали ветки тающим снегом, слёзы роняли в пруды… серые лица, как вечное небо… и среди них только ты грустишь по-своему одиноко, для грусти слишком красиво, мечта одинокая в мире жестоком, бьёшься о стены бессильно… искренность искр улыбки твоей в сумрачной серости дня — как память о встрече, прощания след, пригрелась в руках у меня…
